Трибунал вынес приговор Светлане Прокопьевой – псковской журналистке, опубликовавшей два года вспять в блоге на «Эхе Москвы» авторскую колонку, посвященную поступку 17-летнего студента из Архангельска Миши Жлобицкого, который подорвал себя в здании ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации). Журналистка размышляла о причинах такового поступка, что повлекло за собой обвинение в общественном оправдании терроризма. Трибунал провозгласил наказание в виде штрафа в 500 тыщ рублей.
Разбирательства продолжались с февраля 2019 года, обвинение по ст. 205 ч.2 УК (Уголовный кодекс — система нормативных правовых актов, принимаемых уполномоченными органами государственной власти) РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина) ей предъявили в сентябре. Все это время Прокопьева находилась под подпиской о невыезде, а 6 июля трибунал озвучил окончательный приговор.
В собственном крайнем слове журналистка произнесла, что для нее было принципиально разобраться в деле Жлобицкого, чтоб исключить повторение. Вину свою Прокопьева не признает, хотя в крайнем слове заявила, что не претендует на истинность представления и справедливость собственной критики:
«Я не претендую на настоящее мировоззрение — таковых не бывает. Хоть какой человек может заблуждаться и допускать ошибки, и не всякий раз критика справедлива. Но пусть лучше будет, в том числе, безосновательная критика, чем не будет совершенно никакой», — произнесла она.
Ранее мировой трибунал Пскова оштрафовал на 150 тыщ рублей редакцию «Эхо Москвы в Пскове» в связи с эфиром программки Прокопьевой, а газета «Псковская лента новостей» за публикацию текста программки получила штраф в 200 тыщ рублей.
Разбирательство по делу Прокопьевой завлекло внимание оппозиционного общества. Либеральные журналисты и активисты от оппозиции начали целую кампанию в ее защиту. В поддержку кампании «Свободу Прокопьевой!» высказались основоположник партии «Яблоко» Григорий Явлинский, и депутат петербургского ЗакСа Борис Вишневский.
Вишневский считает дело Прокопьевой атакой на «журналистику воззрений» как явление.
«Зато в требовании прокурора есть прямое покушение на 29-ю статью Конституции Рф — о свободе слова и выражения воззрений. Если это требование перевоплотится в обвинительный приговор — это означает, что обозначенная статья Конституции растоптана и уничтожена. А вкупе с ней — и журналистика воззрений в Рф», — пишет он.
Журналист «Медузы» Иван Голунов, который сам был в роли преследуемого в летнюю пору прошедшего года (ему подбросили наркотики, неверно обвинив в сбыте), именует колонку Прокопьевой «попыткой осознать предпосылки, которые вынуждают 17-летнего парня собрать взрывное устройство и придти в здание местной ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации)«, и считает это принципиальной частью работы журналиста.
Он фиксируется на «здании ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации)«, упуская из внимания, что если человек избрал стратегию терроризма в борьбе «за свои права», не так принципиально, что конкретно он штурмовал – террорист ставит под опасность жизни людей. И предпочел не увидеть, что попытка Прокопьевой «разобраться в причинах» через перекладывание части вины на тех, кто стал жертвой теракта (при взрыве пострадали два сотрудника приемной), смотрится этически спорной, как минимум.
Журналист «Новейшей газеты» Илья Азар выходил 3 июля на пикет в защиту Прокопьевой, его задержали, но скоро отпустили. Он наиболее радикален, и считает, что журналистов совершенно никогда недозволено наказывать за написанное.
«Недозволено никого судить за слова», — пишет он, перечисляя перед сиим все случаи, когда против журналистов применяли нелегальные деяния.
Безотносительно дела Прокопьевой, Азару обязано быть понятно, что со словами нужно быть усмотрительным, потому что некие могут привести к очень грустным последствиям, и хоть какое общество ограничивает свободу общественных выражений в той либо другой форме, в особенности основанных на «языке вражды».
Безнаказанное оправдание насилия, даже под видом «у него не было другого выхода» — дурной символ, и может обернуться против кого угодно: если Азар, Прокопьева и остальные молвят, что вероятной предпосылкой теракта в приемной ФБС было неверие в возможность нормально вести взаимодействие с государством и отчаяние, кто-то иной может по аналогичной схеме оправдывать криминальные деяния в адресок кого угодно. «Не лицезрел другого выхода» — весьма удачный метод разъяснить свои неблаговидные поступки, но навряд ли Азар стоял бы за свободу слова, оправдывай кто-либо насилие либо остальные виды беззакония в адресок лично его и близких ему людей.
К делу подключились почти все журналисты прогрессивной направленности, даже тех изданий, что ранее не касались политики. Тезисы практически дословно повторяют слова Азара: журналиста недозволено наказывать за то, что он пишет, поэтому что этого недозволено созодать никогда в вольной стране. Аргументы все те же — атака на свободу слова и значимость отдать людям возможность гласить, что они задумываются, не боясь цензуры.
«Правительство обязано просто работать — защищать нас, а не вызывать ужас, показывать мышцы и поощрять людей, которые пользуются его аппаратом насилия в собственных интересах. Светлана Прокопьева обязана быть свободна — она делала свою работу», — произнесла редактор Wonderzine Юлия Таратута.
«Дело Светланы Прокопьевой — это Средневековье. Не скажу ничего новейшего, но недозволено судить журналистов за их работу. Недозволено сажать в кутузку за слова. Чудилось бы, это тривиальные правды, но почему-либо уже в который раз наше правительство считает по-другому. Оно подавляет собственных людей и машет клинком влево и вправо. Так недозволено», — заявляет спецкор The Village Андрей Яковлев.
Как правительство будет защищать людей, не используя «аппарат насилия», заступники права «разбираться в мотивах» не докладывают. Со стороны эти чувственные заявления больше похожи на попытку подключиться к важному инфоповоду, чтоб создать для себя имя, а не на защиту обвиняемой коллеги.
Любопытно, что некие окрестили дело Прокопьевой «сведением счетов» по совокупы за работу в регионе – типо журналистка издавна раздражала власть, поднимая весьма спорные темы. О этом высказалась спецкор российской службы BBC Олеся Герасименко.
Но это обвинение несостоятельно хотя бы поэтому, что всегда, пока шло следствие, она была на свободе под подпиской о невыезде и публиковалась, успев донести свою историю и до забугорных изданий. Если «репрессивный аппарат» страны так силен и желал вынудить ее умолкнуть, как считают либеральные СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы), что все-таки мешало выслать Прокопьеву под арест?
Терроризм – суровая угроза публичной сохранности вне зависимости от мотивов террориста – с сиим не спорят даже либералы. Дискуссировать предпосылки явления принципиально, но пробы «отдать слово» террористам небезопасны, потому что могут наткнуть на идея, что это допустимо, если другого выхода не осталось, в чем и подозревают Прокопьеву. В разбирательствах по таковым случаям не пространство чувственной оценке и звучным фразам вроде: «Нас судят за слова!»: они должны быть делом экспертов и лишь их.
Создатель: Руслан Страхов
терроризм
эхо москвы
иван голунов
илья азар
светлана прокопьева
миша жлобицкий