Москва. 21 сентября. INTERFAX.RU — Спецпредставитель президента РФ по Ближнему Востоку и Африке, замглавы МИД РФ Миша Богданов в интервью корреспонденту «Интерфакса» Ксюши Байгаровой гласит о необходимости сохранения «статуса-кво» в Ливии без попыток поделить эту страну, о усилиях высвободить удерживаемых в Ливии русских людей, новейших посреднических инициативах США по налаживанию отношений меж Израилем и странами Персидского Залива, также о том, как развивается сотрудничество меж Москвой и Эр-Риядом в плане стабилизации цен на нефть.
— Наша родина выступает за немедленное, бесспорное и пожизненное прекращение огня в Ливии. Но на данный момент в стране на самом деле нет боевых действий. Это статус-кво, который всех устраивает?
— Думаю, что устраивает это, к огорчению, не всех. Отлично, что длятся активные контакты с ролью и ливийских сторон, и региональных, и интернациональных игроков, и, естественно, ООН. База для таковых контактов есть, она согласована на Берлинском саммите в январе этого года, а решения этого саммита закреплены резолюцией 2510 Совета Сохранности ООН. Это всеохватывающая база для всеобъятного урегулирования. Как мне кажется, верно именовать это урегулирование даже не «политическим», а «мирным», имея в виду, что, не считая политики, тут есть и вопросцы сохранности, и экономические, и гуманитарные вопросцы. Наверняка, верный подход — это решать всё в комплексе. Естественно, требуется тщательная и многоуровневая работа. И мы в ней тоже преднамеренно и поочередно принимаем роль.
Что все-таки касается обстановки «на земле», то с ублажение отмечаем: в течение нескольких недель в Ливии не ведется боевых действий. Как понятно, 21 августа синхронно прозвучали заявления главы ПНС Фаеза Сарраджа и Председателя Палаты депутатов Агилы Салеха о установлении режима прекращения боевых действий на всей местности Ливии. В принципном плане такие заявления о прекращении огня, естественно, заслуживают поддержки, и они получили одобрение и.о. спецпредставителя генсекретаря ООН по Ливии Стефани Уильямс. При всем этом такие декларации, как мы лицезреем, имеют свое положительное воздействие на обстановку «на земле». И в этом плане только принципиально то, что все члены интернационального общества, также сами ливийские стороны согласны с принципом, что у ливийского кризиса нет военного решения.
Потому и мы в наших контактах делаем упор на этот принцип, на осознание того, что нет военного решения. Настаиваем на том, что не должны быть возобновлены какие-либо боевые деяния. Это глупо. Потому мы говорим: нужно «заморозить» ситуацию «на земле», как она есть, поэтому что в неприятном случае это угрожает возобновлением вооружённых столкновений.
В прошедшем ситуация не один раз изменялась. К примеру, в январе была одна обстановка, на данный момент – иная, имею в виду отход ЛНА с тех позиций, которые она тогда занимала. Но если кто-то собирается поменять это положение на данный момент, то это может привести к возобновлению столкновений, смерти людей, и все это может затянуться и иметь разрушительные последствия. Потому наша позиция таковая: раз мы все констатируем, что нет военного решения, нужно уже сейчас прекращать боевые деяния, закрепить это перемирие, но не для того, чтоб расчленить либо поделить Ливию, а для того, чтоб сделать условия для налаживания устойчивого межливийского инклюзивного политического диалога. При этом в рамках этого диалога необходимо дискуссировать вопросцы муниципального устройства Ливии, исходя из главной цели – обеспечение ее единства, территориальной целостности и суверенитета, и решение, естественно, параллельно, вопросцев экономического нрава с тем, чтоб национальные богатства, нефть, инвестиции и все ресурсы страны могли быть применены на благо всего ливийского народа без ущемления легитимных прав и интересов всех регионов Ливии.
— Дискуссирует ли Наша родина в контактах с маршалом Халифой Хафтаром вопросец о разблокировке месторождений и нефтяных терминалов в стране?
— Мы за то, чтоб доходы от нефти шли на благо всего ливийского народа. Ливийцам нужно договариваться меж собой о том, как возобновлять экспорт нефти, справедливо распределять доходы. Мы, естественно, это тоже обсуждаем и с ливийцами, и с ООН. Это тема самих ливийцев, мы же не можем вмешиваться в их внутренние дела, гласить, как они должны распределять доходы от нефти. Необходимы какие-то обоюдные гарантии меж еще пока конфликтующими ливийскими сторонами. Это один из важных вопросцев, который отыскал свое отражение в решениях Берлинского саммита и в резолюции СБ ООН 2510.
— В арабской прессе говорилось, что Наша родина и Турция ведут переговоры по демилитаризации в Сирте и Аль-Джуфре. Считаете ли вы, что это может стать длительной основой для перемирия?
— Такие вопросцы дискуссируются и с турецкими, и с французскими, и с египетскими партнерами. При всем этом в контактах со всеми наружными сторонами, как это было констатировано на саммите в Берлине и в резолюции 2510 Совета Сохранности, мы подчеркиваем, что процесс урегулирования принадлежит самим ливийцам и потому тут основное слово, естественно, принадлежит самим ливийским сторонам.
— Но эти договоренности, по-вашему, могут стать основой для установления крепкого мира?
— Эти меры дискуссируются, и, я думаю, было бы уместно закрепить режим прекращения боевых действий какими-то элементами механизма контроля с ролью, естественно, ливийских сторон, быть может, при содействии наружных сторон, которым доверяют ливийцы. В данной ситуации у нас отличные контакты с ливийцами, также и у египтян, французов, турок и у остальных государств, таковых как Италия, Германия, государств-членов ЛАГ и Афросоюза. Естественно, принципиальна роль и ООН. При всем этом уже имеется согласованный механизм — это Кооперативный военный комитет «5 плюс 5», который заседает в Женеве. То все есть эти вопросцы дискуссируются, но желал бы выделить, что определенные шаги по разъединению враждующих сторон, чтобы обеспечить надёжное прекращение боевых действий — меры только временные. Недозволено допустить того, чтоб у кого-либо появились мысли о разделе Ливии на какие-то зоны воздействия. Это противоречит нашей принципной позиции, которая состоит в том, что нужно создать все, чтоб ливийцы сели за стол переговоров и на взаимоприемлемой базе условились по вопросцам единства, территориальной целостности и суверенитета Ливии.
— Не так давно Файез Саррадж заявил о собственной отставке. Как это, на ваш взор, воздействует на переговорный процесс по Ливии?
— Мы слышали и ранее, что он собирается в отставку, что он будет объявлять это по телевидению. Но когда непосредственно будет эта отставка? Он объявил о собственных намерениях создать это в конце октября. На данный момент идет речь о том, что могут быть сделаны какие-то новейшие органы управления, в том числе новейший состав президентского совета, новейший состав объединённого правительства. При всем этом то правительство, которое именует себя «временным» и заседает в Тобруке, тоже заявляет о собственной отставке, но, Агила Салех пока не принял эту отставку. Такие отставки не должны создавать «на местах» вакуум в вопросцах управления социально-экономической жизнью. Ведь нужно людей обеспечивать электричеством, водой, заниматься здравоохранением и т.д. Почти все уходят в отставку, но позже исполняют обязанности в течение долгого времени, поэтому что нет фактической подмены.
— Вы думаете, это конкретно этот вариант?
— Невзирая на политические заявления о собственных отставках, бюрократы часто продолжают заниматься прежним делом в качестве исполняющих обязанности. Требуется время, чтоб на каком-то шаге возникла адекватная подмена, в эталоне — наилучшая подмена, чем та, которая была до этого.
— Русские граждане находятся в заключении в Ливии. Многократные ультиматические заявления МИД Рф так и не посодействовали их высвободить. В чем причина? Кто конкретно держит наших людей? Неподконтрольные никому группировки?
— Неувязка заключается конкретно в этом. Мы агрессивно ставили этот вопросец перед главой Правительства государственного согласия Файезом Сарраджем и министром зарубежных дел этого правительства Мухаммедом Сиялой. На каждой встрече, на всех уровнях мы требуем бесспорного возврата наших людей на Родину.
— Почему же не выходит?
— А поэтому что те люди, которые, чудилось бы, официально представляют страну, не способны принимать и реализовывать решения, а именно по нашим гражданам, так как на самом деле почти все вопросцы контролируют вооруженные группировки в Триполи, и есть различные структуры, которые не очень прислушиваются к позициям официальных властей. В этом корень препядствия. Мы в МИД получали и письма, и нотки от официальных властей в Триполи, от министерства зарубежных дел Правительства государственного согласия. Дескать, вы не беспокойтесь, скоро этот вопросец будет решен, что русские граждане находятся в относительно хороших критериях. Что они обеспечены обычным питанием, здоровы. Но мы-то говорим, что нужно их возвратить домой и как можно резвее. У их здесь семьи, друзья, и они наши граждане. И до сего времени нам не понятно, на каком основании они совершенно задержаны. Официально мы не получали никакой инфы о том, в чем они инкриминируются, какие к ним претензии, в чем причина их ареста. Откровенно скажу, что это просто нелегитимный захват наших людей, это уже граничит с беспределом. Мы не один раз заявляли министерству зарубежных дел ПНС, что, если они считают себя законной, ответственной стороной, представителями страны, то они должны относиться к иным с почтением, выполняя свои международные обязательства, например положения Венских конвенций о дипломатичных и консульских сношениях.
— Но на самом деле, вы на данный момент поведали о вооруженных бандитах, которые захватили людей РФ. Разве в этом случае может идти речь о соблюдении Венской конвенции?
— В том-то все и дело. Люди, которые захватили наших людей, не подчиняются официальным властям, которые обещают нам решить вопросец, но в течение долгого времени не могут этого создать. При всем этом мы повсевременно обращаемся с требованием как можно резвее возвратить наших людей на Родину в контакте и с наружными сторонами, которые могли бы оказать содействие через свое воздействие на ливийские группировки.
— Наружные стороны – это кто?
— Имею в виду турецких партнеров, которые, как и некие остальные, обещали посодействовать.
— Группировка, которая держит русских людей, выходит, подконтрольна Турции?
— Не понимаю, кому она непосредственно подконтрольна. Подобные милиции контролируют некие районы Ливии, кварталы столицы. Я летал в Триполи, правда, некое время вспять. Тогда и правительство пошло нам навстречу в возвращении наших моряков. Мореплаватели возвратились домой благодаря усилиям МИД и остальных русских структур.
— Вы сможете подтвердить, что Наша родина и Турция дискуссируют сокращение численности турецких военных в Идлибе. И заинтересована ли Наша родина в том, чтоб турецкая группировка в Идлибе была сокращена?
— Мы в плотном контакте с турецкими партнерами. Естественно, есть и двухсторонний формат консультаций, есть и трехсторонний — в рамках «Астанинского процесса» в лице его гарантов: Турции, Ирана и Рф. В рамках этих форматов дискуссируются надлежащие вопросцы, естественно, по согласованию с 2-мя сирийскими сторонами, которые участвуют в «Астанинском процессе» – это представители законного правительства САР и представители оппозиции, при этом вооруженной оппозиции, которая пользуется поддержкой Турции на севере Сирии.
— Но Наша родина заинтересована в том, чтоб Турция вывела, допустим, томные вооружения из Идлиба, уменьшила численность собственных военнослужащих?
— Это принципный вопросец. В разгаре военно-политического конфликта в Сирии чрезвычайно серьезно стояла неувязка ликвидации террористического присутствия ИГИЛ. Тогда в рамках переговоров в Астане при активной роли Рф, Турции и Ирана с ролью наблюдателей и из США, и Иордании, и Израиля, были сделаны четыре зоны деэскалации. Благодаря терпеливой, напористой, целенаправленной работе, в итоге, очаги террористического присутствия в Сирии в 3-х зонах были ликвидированы. Время от времени методом переговоров, время от времени методом силовых акций. Три такие зоны — на Юге, в Хомсе, в Восточной Гуте, — фактически закончили существовать. Некие боевики из этих экстремистских группировок переместились на север, и потому в Идлибе скопилось существенное число экстремистов, боевиков, тех, кто состоял в рядах ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры». Они всё ещё представляют огромную опасность и для сирийцев, и для нашего присутствия по требованию законного Правительства САР.
— Другими словами вы поддерживаете сам факт того, что Турция там находится?
— Имеются документы, подписанные с турецкой стороной, – меморандумы, доп протоколы, цель которых – окончательный разгром террористов в САР.
— Но на данный момент рано гласить о том, что цель по уничтожению террористической опасности реализована в Идлибе?
— К огорчению, рано. Обстановка там еще пока тревожная. Турецкая сторона заверяет, что будет поочередно делать обязательства, вытекающие из договоренностей о обеспечении сохранности в идлибской зоне, вокруг данной для нас зоны методом целенаправленной работы по ликвидации террористического присутствия и восстановления в полном объеме суверенитета САР.
— Выходит, в этом плане у Рф и Турции разногласий нет?
— У нас есть договоренности. У нас есть дискуссии и работа, очень активная, нацеленная на то, чтоб разногласия решались, и договоренности производились очень отлично
— Президент США Дональд Трамп в Твиттере не так давно поведал, что в 2017 году он желал устранить Башара Асада. Как вы сможете это откомментировать, и в целом, как оцениваете фигуру Асада на данный момент? Почти все специалисты считают, что Асад занял позицию «обиженного на всех», что не содействует урегулированию в Сирии.
— Ну а что здесь гласить? Разве это политика? Что касается Асада, мы не увидели, чтоб он на нас дулся. Напротив, он постоянно выражает Рф признательность за то, что она откликнулась на его просьбу посодействовать в борьбе с терроризмом. Мы интенсивно содействуем сирийскому урегулированию, как и иранские партнеры, и некие остальные страны, которые от всей души стремятся посодействовать сирийскому народу вернуть нормальную жизнь. А это просит, естественно, консолидации усилий.
Вот вы лишь что спрашивали про Идлиб и про контакты с Турцией. Снова же, идет речь не только лишь о присутствии либо сокращении военного контингента зарубежных стран. Идет речь о том, чтоб решить делему терроризма. И основное – это обеспечить фундаментальные принципы, которые согласованы на всех уровнях и во всех форматах по поводу того, что Сирия обязана быть единой, территориально целостной и суверенной. И что законные власти должны обеспечить этот суверенитет на всей местности Сирии, в том числе и на границах с зарубежными примыкающими государствами в согласовании с принципами интернационального права и резолюции 2254 СБ ООН.
— Мы на данный момент смотрим огромное количество соглашений меж странами Персидского залива с Израилем при посредничестве янки. Как вы к этому относитесь? Считаете ли вы это прорывом администрации Трампа?
— Нужно спросить у янки, с чем связана таковая их активная посредническая деятельность на этом направлении. Если идет речь о нормализации двухсторонних отношений Израиля с арабскими странами, то этот процесс начался еще в конце 1970-х годов с Египта. Принципно принципиально, чтоб этот процесс не проходил за счет легитимных интересов палестинского народа, включая создание палестинского страны, и его добрососедских отношений с Израилем.
— Вы разделяете мировоззрение, что это внутриполитическая история «под выборы»?
— Этого не скрывают и сами америкосы. На данный момент в свете грядущих уже в ноябре с.г. президентских выборов в США Дональд Трамп стремится достигнуть каких-либо, как он именует, «исторических прорывов», возможно рассчитывая на голоса избирателей, которые симпатизируют Израилю.
— Не усматриваете ли вы в этих шагах США попытку сделать какую-то коалицию против Ирана посреди арабских государств?
— С сиим нужно, естественно, наиболее глубоко разбираться. Некие аналитики не исключают, что таковым образом Вашингтон задумывает сделать некоторый антииранский широкий блок с ролью Израиля и неких арабов.
— А вы в это склонны веровать?
— В голову южноамериканским политикам тяжело залезть; какие у их мысли – не берусь судить. Арабские страны, которые находятся в зоне Персидского залива, являются конкретными соседями Ирана, и военно-политическая эскалация, силовое противоборство могли быть разрушительны для всех государств региона.
И позже, дела меж арабскими странами и Ираном достаточно развиты. Это давнешние связи, исторические, вековые контакты. Есть общины, людские обмены, хадж – в Мекку и Медину ездят и паломники из Ирана.
Думаю, что в этом регионе с огромным энтузиазмом восприняли российскую теорию сотворения системы коллективной сохранности в зоне Персидского залива с ролью Ирана, арабских соседей, при этом не только лишь 6 государств Совета сотрудничества, да и Ирака, быть может, Йемена. Плюс 5 неизменных членов Совета Сохранности ООН и все те, кто заинтересован в обеспечении сохранности в этом стратегически принципиальном районе мира и исходя из убеждений мировой экономики, и исходя из убеждений сохранности. Исходим из того, что сохранность в этом регионе – общая, неразделимая. Она не может обеспечиваться для одних за счет сохранности остальных. Потому твердо возлагаем надежды, что арабские столицы, которые приняли суверенные решения о нормализации отношений с Израилем, руководствуются осознанием, что такие дела сами по для себя важны для участников таковых двухсторонних договорённостей, но в итоге они будут содействовать и всеохватывающей сохранности, добрососедству, включая и палестинскую делему, поэтому что она имеет региональное измерение и стоит на повестке ЛАГ.
— Когда в Москве может состояться межпалестинская встреча? Готова ли Наша родина вновь вести взаимодействие с «Исламским джихадом» и Хамасом, что вызывает возмущение со стороны Израиля,
— Готовы сотрудничать со всеми главными палестинскими партиями и движениями. Но речь, естественно, не идет о том, чтоб объединение палестинских сил происходило на некий конструктивной базе. Напротив, мы говорим, что и ХАМАС, и «Исламский джихад» должны как часть палестинского общества, представляющие его определенные круги и на захваченных территориях, и в диаспорах, и в лагерях беженцев в силу исторических грустных событий, соединить свои ряды на конструктивной политической платформе. При всем этом мы прямо говорим: политическая платформа – это программка Организации освобождения Палестины (ООП). И мы призываем, чтоб ХАМАС и «Исламский Джихад», которые пользуются известным воздействием посреди палестинцев, подключились к работе ООП, в том числе через проведение объединительной сессии Государственного совета Палестины — высшего органа ООП.
Желаю напомнить, что в 1993 г. ООП во главе с Ясиром Арафатом и Израиль во главе с премьер-министром Ицхаком Рабиным обменялись официальными посланиями о обоюдном признании и вступили в прямые мирные переговоры.
— Другими словами вы желаете возвратить все в ту точку?
— Упомянутое обоюдное признание Израиля и ООП – база всего, ведь ООП в международном праве признана единственным легитимным представителем палестинского народа. И это политический и юридический факт.
— Вы верите, что ХАМАС и «Исламский джихад» могут вступить в ООП?
— Мы считаем, что это было бы верно, ведь и ФАТХ вступил в ООП в 1969 г.
— Когда может состояться встреча? Еще нет даты?
— Все палестинцы проявляют энтузиазм к этому. Не так давно, 3 сентября, была видеоконференция с ролью всех палестинских организаций, в какой участвовал ФАТХ, ХАМАС, Демократический, Народный и остальные фронты. Фавориты всех организаций собирались параллельно в Рамалле и Бейруте. Таковым образом, генеральные секретари 14-ти палестинских организаций провели инклюзивную видеоконференцию под председательством Махмуда Аббаса. Они условились продолжать процесс восстановления государственного единства и в итоговом документе записали, что в этих целях делают рабочие механизмы – комитеты, комиссии, — с тем, чтоб продолжать процесс решения всех заморочек, чтобы преодолеть тот раскол, который произошел меж ФАТХ и ХАМАС. И как они будут готовы представить итоги собственной работы, и согласовать совсем общие подходы, мы здесь же будем готовы организовать общепалестинскую встречу в Москве.
— Но даты пока нет?
— Определенной даты пока нет. На данный момент, к тому же, мешает коронавирус. Хотя это тоже не такое неодолимое препятствие, ведь к нам делегации приезжают.
Определение времени – это вопросец, который на данный момент находится на палестинской стороне. Мы готовы это создать в хоть какой момент, когда они о этом попросят.
— Как вы оцениваете сотрудничество меж Россией и Саудовской Аравией в том, что касается стабилизации цен на нефть?
— Наше взаимодействие отлажено в рамках ОПЕК плюс. Мы формально не входили в состав членов ОПЕК, но это формат, который довольно отлично работает.
— Но есть ли взаимопонимание меж Москвой и Эр-Риядом по сиим вопросцам?
— Наверняка, есть. Сиим занимается наше Министерство энергетики, контакты отлажены, идут консультации. Я думаю, что в итоге все участники нефтяного рынка должны осознавать друг дружку, выстраивать подходы с учетом обоюдных легитимных интересов. Естественно, у Саудовской Аравии есть свои национальные задачки по социально-экономическому развитию страны, поддержке и реализации больших проектов, для что требуется соответственное финансирование. Основной источник доходов Саудовской Аравии – это нефть. Саудовцы соображают значимость поддержания цен на нефть на том уровне, который отвечал бы реализации упомянутых. То же самое относится и к нашей, и всем иным странам-участникам формата ОПЕК плюс. Так что этот механизм сотрудничества и координации должен сработать на благо всех участников процесса.
Источник: