«Новейшие Известия» погрузились в историю вопросца и узрели любознательные тенденции дела мощных мира этого к журналистам в прошедшем и сегодняшнем столетии.
Обвинение журналиста Ивана Сафронова в передаче чешским спецслужбам инфы о поставках русского вооружения в остальные страны всколыхнуло медиапространство. Сходу вспомянулись и прошлогоднее дело Голунова, свежайшая история с полумиллионным штрафом Светлане Прокопьевой, и остальные прецеденты, которых оказалось не так не достаточно…
Около года вспять прошлый шеф-редактор «Предпринимателя» Андрей Васильев в интервью для «Еще не Познер» говорил Николаю Солодникову: «А я в это время как раз уволился из «Предпринимателя» и 1-ое время довольно хорошо себя ощущал, поэтому что мы с моим партнером Леонидом Милославским (экс-гендиректор ИД «Коммерсантъ» в 1996—2001 годы, с перерывом в 1999-м из-за скандала со статьей о вице-премьере Евгении Примакове, — прим. ред.) вели торговлю Родиной — мы продавали военные потаенны какому-то японцу, к слову, японец стал опосля этого «Журналистом года» в Стране восходящего солнца. И он платил…» На вопросец интервьюера, откуда эти потаенны доставали, Васильев отвечает: у «темных полковников»! У тех, кто ее охраняет, мы и брали». Такое откровенное признание медиаменеджера прошло незамеченным. Можно ли представить, что на данный момент откровение Васильева прошло бы мимо силовиков (даже тех, у кого отлично с чувством юмора)? Вообщем, за японцев и переданные секреты журналиста «Ъ» наказали – правда, другого. Речь о истории Григория Пасько, которого в 2001 году обвинили в госизмене за передачу Стране восходящего солнца скрытой инфы (приговорили к 4 годам лишения свободы, но выпустили досрочно в 2003 году). Сафронов 2-ой журналист, обвиняемый в госизмене. Но судебных дел на создателей разных изданий по иным статьям в крайние годы предостаточно. И это колоритная примета нашего времени.
В СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) какие-то особенные способы давления на журналистов изобретать не было необходимости. Журналисты тогда были, в том числе и весьма профессиональные. И даже разоблачительные статьи были, опосля которых снимали партийных функционеров. Но на самих личностях создателей тогда не концентрировались, ведь что и как писать, кого можно разоблачать – всё это строго контролировалось и спускалось по разнарядке. Сейчас же имена важны – крайние судебные разбирательства это показывают.
Относительно новейшие «тренды» борьбы с ненужными воззрениями и расследованиями стали появляться в 90-е. В период с 1993 по 2000 годы включительно, по данным базы «Журналисты Рф», в нашей стране погибло 110 журналистов. Очевидно, часть из их стали случайными жертвами в местах проведения военных и антитеррористических операций, но всё же 82 из их стали жертвами убийств. При всем этом число обвинительных приговоров по сиим злодеяниям ничтожно маленькое – до 2000 года их было всего только 13.
Тогда насильный метод решения задачи был самым обычным. В 1994 году от взрыва умер Дмитрий Холодов (27 лет), который работал над расследованием фактов нелегальной реализации орудия чеченским сепаратистам. Но в чемодане от источника инфы оказались не принципиальные документы, а бомба. В последующем году был застрелен Владислав Листьев, в 2000 году был убит Игорь Домников — создатель критичных публикаций о вице-губернаторе Липецкой области Сергее Доровском. И конкретно Доровский по версии следствия был заказчиком нападения. В 2003 году был отравлен занимавшийся расследовательской журналистикой Юрий Щекочихин. В целом волна физической ликвидации длилась до 2002 года, когда были убиты в общей трудности 20 журналистов. К 2012 году метод «прямой ликвидации» фактически сошел на нет.
Правда, сотрудники СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) тут не составляют какую-то исключительную картину. Резкий рост числа погибших в итоге убийств в Рф, начавшийся в 1991 году достигнул собственного пика в 2002 году – 44 тыс. человек. Можно гласить о том, что журналисты являются зеркалом происходящих в стране действий. За счёт собственной публичности, более выдающиеся из их отлично известны людям, люд им симпатизирует и лицезреет в их защитников собственных интересов, часто, журналист становится крайней надеждой получить защиту и помощь в критериях, когда университеты власти не работают.
Естественно, убивали не постоянно. Почаще, все таки, брали. Есть именитые записи телефонных дискуссий Бориса Березовского и Александра Невзорова, которые отчитывается о заказном «сливе» инфы, а одиозный, но непременно, профессиональный Сергей Доренко сам откровенно признавался, что участвовал в проплаченной кампании против Юрия Лужкова. Средства решают почти все, это признавал даже Дмитрий Песков в 2012 году, обвиняя СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) в коррупции и публикации заказных материалов. На что глава Государственного антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов резонно отвечал: «Подкуп журналистов есть постоянно и всюду, как и коррупция. Но инициируется она не журналистами, не гражданами в нашей стране, она инициируется бюрократией, создаются особые условия для того, чтоб появлялась коррупция».
Равномерно заинтригованные лица стали попадать в неудобную ситуацию: убивать очень небезопасно и хлопотно, ну и тихо не выходит, а подкупать всех попорядку – недешево и не постоянно отлично. В итоге был взят курс на оказание давления методом ограничений в законодательном поле и расстановкой «подходящих людей» во главе редакций. Как отмечала ещё в 2017 году основной редактор журнальчика «Контрапункт» Мария Липман, основной метод контроля СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) – постановка во главе изданий приклнных управляющих, которым есть что терять. В 2001 году избавились от Гусинского и Березовского, а позднее, к 2013 году, возник закон о блокировке интернет-сайтов без судебного разбирательства, в 2014 году была законодательно ограничена толика зарубежного владения русскими СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) в 20%. Сейчас оказать давление на управление издания – не неувязка, оно ведь непременно существует в русском правовом поле. Заблокировать веб-сайт либо блог тоже легко (и это работает – немногие посиживают повсевременно с включенным VPN).
А раз сотворена нормативная база, то и преследовать журналистов сейчас можно по закону. Сначала 2000-х суды над журналистами были неповторимыми вариантами (то же дело Пасько, когда, как отмечает Иван Павлов (юрист Ивана Сафронова), дело было возбуждено за его журналистскую деятельность). Сейчас же арест журналистов по хоть какому поводу стал рутиной для правоохранительных органов. В СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) такие действия тоже получают огласку, но люди достаточно стремительно теряют к ним энтузиазм. Не считая самых звучных дел, очевидно.
Истории Голунова и Прокопьевой – одни из самых ярчайших, но масштаб действий «руки правосудия» куда обширнее. В марте в Архангельской области оштрафовали журналиста Ярослава Вареника по статье о экстремизме за публикацию анонсы о оштрафованном по данной для нас статье местном жителе, в апреле завели уголовное дело на главреда веб-сайта «Репортёр-НН» за публикацию в личном Telegram-канале заметки о том, что в храмах проводили службу в период пандемии, в мае задержали за одиночный пикет Илью Азара, а за ним последовала ещё целая серия задержаний за одиночные пикеты в поддержку Азара.
Сооснователь «Новейшей газеты» Дмитрий Муратов отмечает, что нормативная база повсевременно модернизируется и уверенно движется по пути закручиванию гаек:
Но с незапамятных времен самым ужасным наказанием числилось изгнание. Так и для человека, который доносит информацию до народных масс, отлучение от каналов распространения инфы и погружение в полное забвение иногда становится страшнее хоть какого другого давления. Так поступили с Леонидом Парфёновым. Поначалу был лучшим журналистом, а позже в одночасье пропал с экранов телевизоров. Попасть в списки неугодных персон, которым закрыт путь на телеканалы, просто. Благо сейчас можно завести канал на YouTube и там продвигать свои ролики без цензуры. Но создание собственного высококачественного материала стоит больших средств. К тому же по принципу «невиновных не бывает» можно отыскать причину для уголовного дела и для журналистов, ставших блогерами. Площадка выражения собственных мыслей не имеет значения. Так, на данный момент длится развитие уголовного дела основоположника проекта «Омбудсмен правоохранительных органов». Владимира Воронцова винят в вымогательстве средств за нераспространение личных фото и распространение порнухи. Так же по статье о вымогательстве проходил и главред калининградского оппозиционного издания Игорь Рудников, публиковавший расследования о незадекларированном имуществе чиновников.
Но на пространство арестованных и убитых пришли остальные люди. Отправленные в забвение находят новейшие форматы вещания и обретают иногда ещё огромную популярность. Вышедшие из СИЗО либо колонии журналисты не кидают свою работу – не бросил расследования этот же Иван Голунов. Сейчас его имя в заголовке сделалось «знаком свойства.
Дмитрий Муратов тоже отмечает, что все эти припирания дают властям только временный и локальный итог:
Григорий Пасько так отвечает на вопросец, воздействовало ли заключение на его будущую работу: «
Эту вереницу арестов, задержаний, уголовных и административных дел можно продолжать весьма длительно. Даёт ли это гарантию невиновности Ивана Сафронова? Нет, и недозволено исключать того факта, что он вправду шпион чешских спецслужб. Полностью допускаем, что опосля этого дела последует, к примеру, обмен арестованными лазутчиками.
Вот и журналист Олег Лурье, который также в свое время был обязан был в суде отбиваться от обвинений, не торопится вставать на защиту Сафронова:
— Моё дело было откровенно заказное, это признавали все – и следствие, и трибунал. На данный момент все эти люди уволены. Дело Сафронова совершенно другое. Потому что работают спецслужбы, ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации), если понятно какой стране передавал информацию, означает были зафиксированы моменты передачи. То, что он просто что-то опубликовал – это чушь полная. Журналист имеет право добывать информацию. Здесь очевидно зафиксированы встречи. 7 томов дела! Его очевидно выслеживали не один год. Какая-то доказательная база есть. Без этого ни ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации), ни СВР не пойдёт, ведь будет много шума и истерик. Вот у Голунова заказное дело. А здесь очевидно что-то есть.
Правда, большая часть журналистского общества, как и почти все рядовые мещанины не делят представления Лурье. Так как дискредитация доверия правоохранительным органам опосля такого же дела Голунова грандиозная, а опосля 2012 года статья о госизмене стала максимально размытой и неопределённой (можно даже не иметь доступа к гос тайне и совершенно не подозревать, что распространяешь скрытые сведения в чьих-то интересах) общественность склонна оправдывать заблаговременно чуток ли не хоть какого, попавшего в руки силовиков журналиста. Не попросту так Наша родина в прошедшем году заняла 149 пространство из 180 вероятных в рейтинге государств по уровню свободы прессы.
«Гуманизация» дела к журналистам налицо: ранее их просто убивали, а сейчас сажают либо штрафуют зависимо от степени неугодности. Мы лицезреем усиление давления на свободу слова и демонстрацию точки зрения, хорошей от официальной, в правовом поле. Самое слабенькое пространство СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы), журналистов и ведущих блогеров – их известность. Силовики отлично знают, на кого нужно нажать, чтоб получить хотимый итог. Естественное развитие событий в дальнейшем – уход журналистов и СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) в «сероватую зону». Но другие источники инфы все почаще выбирают и граждане. Снова же: общая тенденция, демонстрирующая, что медиа место – зеркало происходящих в обществе действий. Опубликованное в конце июня исследование Фонда «Публичное мировоззрение» указывает, что 50% россиян отдают предпочтение обычным СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы), под которыми предполагается телевидение, радио и газеты. А одни лишь сетевые ресурсы дают информацию для 41% опрошенных. И толика интернет-ресурсов будет расти: лишь 20% опрошенных в возрасте от 18 до 30 лет предпочитают классические СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы). И лишь в группе старше 46 лет классические ресурсы находят больше поклонников, чем интеренет-издания.
Всё больше экспертов будут выбирать этот же Telegram с анонимными каналами. А там как раз царствует «заказуха». Так что все шансы опять возвратиться к старенькому хорошему способу подкупа создателей (пусть сейчас и анонимных) и публикации заказных материалов. Что ж, как обожают гласить в Telegram, запасаемся попкорном.